#16ЯРОСТНЫХЧИТАТЕЛЕЙ на связи! Рецензия на графическую адаптацию романа Альбера Камю «Посторонний» Жака Ферандеза

ВРЕМЯ ЧИТАТЬ #16ЯРОСТНЫХЧИТАТЕЛЕЙ на связи!

Продолжаем рассказывать о прочитанном.

Сегодня Нина Пляцек познакомит вас с графической адаптацией Жака Ферандеза романа Альбера Камю "Посторонний" Приятного чтения!

Сравнение романа и адаптации, пожалуй, следует начать с короткого обсуждения самого романа. Вот отзыв писателя и культуролога Андре Мальро: «Сила и простота средств, заставляющие читателя в конце концов принять точку зрения <…> персонажа, настолько замечательны, что судьба книги зависит от этой убедительности или неубедительности. А Камю знает, в чем надо убеждать».

Но мне оказалось ближе замечание Бориса Пастернака: «Я все видел, все испытал и все почувствовал: жару, пустыню, необитаемую в воскресный день, близость моря, страшное соседство одухотворенной природы и бессердечного человека». Главный герой романа Мерсо, которого Пастернак называет «бессердечным», таков не от жестокости, а от почти полного бесчувствия. Он холодный и равнодушный (впрочем, кроме тех вопросов, которые касаются его телесного удовольствия), но не циничный, а… безвольный. Инертный, не различающий толком Добра и Зла и плывущий, как сухой лист, туда, куда его тащат случай и обстоятельства. Он отстраненно наблюдает за происходящим вокруг, как посторонний в собственной жизни, и в конце концов оказывается на скамье подсудимых. По выражению Камю, он создал «абсурдного» героя, существование которого сложно представить. Совершив убийство – непреднамеренно, может быть под влиянием солнечного удара или излишне выпитого за обедом, случайно, – герою трудно осознать себя преступником. Возможно, по причине сухого, омертвелого сердца. "Я хотел ответить – потому и плакали, что они преступники. Но тотчас подумал, что ведь и я такой же».

Но герой не вызывает острой неприязни. Даже несмотря на одинокую вспышку гнева, к нему можно относиться только с недоумением или жалостью. «Я выкрикивал все это и задыхался от крика. Но священника уже вырвали у меня из рук, и надзиратели кинулись на меня с угрозами. Однако он их успокоил и минуту молча смотрел на меня. В глазах у него стояли слезы. Он повернулся и исчез». Камю пишет роман лаконичным и простым языком, который (хотя, казалось бы, так не должно быть) рождает точные, живые образы – и Мерсо рисуется как человек, простодушный в своей черствости. «Он не виноват, что он такой. Возможно, если бы у него было чуть больше времени…» Что же предлагает нам Жак Ферандез в графической версии «Постороннего»? Он точно передает ту атмосферу, которая рождается в воображении при чтении текста – вплоть до узнавания эпизода из мимолетом раскрытого разворота. Он, как талантливый драматург, не просто дословно адаптирует текст, а добавляет в него тонкие смысловые слои.

Изображая содержание «фильма с Фернанделем», которое не описывается в книге, Ферандез приоткрывает содержание всего романа. Но герой Ферандеза отличается от героя Камю. Он безразличный и жесткий. Его равнодушие – как будто основа его волевых убеждений. И мое мнение об этом герое (я представила, что до адаптации совсем ничего не читала) – иное. Абсолютно другой Мерсо. В аннотации к графическому роману: «Быть смелым, свободным и умереть, отстаивая свои убеждения, – этого не боится главный герой самого известного произведения нобелевского лауреата Альбера Камю…» Не может быть. Совершенно другой Мерсо. И даже концовка романа в одних и тех же словах высказана как будто совсем разными людьми. Сначала я решила, что это из-за сокращения, потом – что из-за перевода. Но, перечитав оба произведения несколько раз, поняла, что дело в самом Жаке Ферандезе, который, адаптируя, вложил-таки в роман свою интерпретацию. И в этом – сложность и красота графических адаптаций. Как хорошая экранизация, созданная режиссером без участия автора, – она будет атмосферной, но немного иной. И это скорее хорошо, поскольку означает, что одно не заменит собой другое.