16 Яростных читателей на связи: рецензия на роман Фридриха Горенштейна «Летит себе аэроплан» (Свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала)

Друзья!

Мы продолжаем рассказывать о прочитанном!
Сегодня Мария Мадьярова рассказывает о романе Фридриха Горенштейна «Летит себе аэроплан» (Свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала).
Приятного чтения!
Другие отзывы можно найти в разделе «Статьи» Вконтакте.

Ну ладно, люди летают, это можно объяснить состоянием влюбленности, которое сродни состоянию полета. Но ведь у него летают и животные, особенно коровы, да еще в перевернутом виде. Вот этого я понять не могла, но очень хотелось. Интерес к художнику у меня усилился, когда я увидела расписанный им плафон Гранд-опера в Париже. Конечно, рассмотреть детали не удалось, но, как я выяснила потом, мне и не нужна была эта конкретика. Осталось незабываемое впечатление: потрясающий декор зала, неземная манера художника.

Пытаясь найти ответ, как можно все это сочетать, я иногда заглядывала в книги о Марке Шагале. И вдруг удача: мои коллеги анонсировали книгу Фридриха Горенштейна (автор с некоторых пор был мне интересен) «Летит себе аэроплан».

Совпадение – как в распространенном приеме в рекламе: два в одном. Но обо всем по порядку.

Это одна из последних книг прозаика-эмигранта Фридриха Горенштейна (1932–2002).

Уже из названия понятно, что автор повествует о жизни и творчестве Шагала, причем с момента его рождения и до самой смерти, то есть с 1887 по 1985 год. Знатоки обнаруживают в биографиях Горенштейна и Шагала немало общих черт: детство они провели в местечках (художник – в Витебске, прозаик – в Бердичеве), их одинаково критиковали представители «официального» искусства, оба испытали непринятие и непонимание современников, вынужденную эмиграцию.

Мне понравился авторский прием, когда повествование похоже скорее на сценарий, нежели на беллетризованную биографию. Но в этом есть своя прелесть, учитывая манеру автора, его умение создавать ощущение близости с героями, его чувство юмора, деликатность. Надеюсь, со мной согласятся любители еврейского юмора – немного печального, искрометного и не лишенного иронии. Страницы эти доставили мне особенное наслаждение.

«Сын мой, – тихо спрашивает Марка мама, – помнишь ли ты четыре вопроса, которые должен задать отцу?

– Помню, – шепотом отвечает Марк и произносит громко: – Отец, я хочу тебе задать четыре вопроса».

Проводя параллель между тем, что художник родился во время пожара, и жизненными обстоятельствами, в которых он оказался, автор не раз подчеркивает, что по-иному у его героя жизнь сложиться и не могла. Оригинальный художник был и в жизни большим оригиналом. И очень обаятельным. Горенштейн прекрасно передает его упрямство, самоуверенность, трогательную любовь к жизни и красоте, настойчивость и огромное желание если не быть признанным при жизни, то хотя бы зарабатывать на жизнь своим творчеством.

Автор пишет так, будто был свидетелем многих событий, изображенных в книге. Я даже поймала себя на мысли: а не были ли герои повествования друзьями? Ему удалось добавить многое к пониманию времени и конкретного человека. Перед читателем предстает совершенно живой мир захолустного Витебска, его обитателей начала века, мир художников во время революции, в конце концов, мир местечковых евреев и т. д. Написано талантливо!

Бытовая неустроенность, постоянные переезды, заботы о хлебе насущном, поиски жилья… Казалось бы, как в этих условиях можно заниматься творчеством? Но одержимый художник больше всего страдал не от жизненных неурядиц (хотя от них тоже), а от непонимания. Многие страницы книги посвящены отношениям Марка Шагала с родителями и женщинами, что выдает в нем натуру впечатлительную и чувственную.

Издатели тоже постарались, и получилась книга, которую хочется не только читать, но и просто держать в руках и разглядывать. Плотная бумага, текст сопровождается фрагментами картин Шагала: здесь и та самая летящая над Витебском пара, и корова с человечьими глазами, даже интимные отношения – все это создает какой-то особый «еврейский дух» грусти (эффект усиливается черно-белыми изображениями) и одновременно радости, хотя радоваться, конечно, героям особенно нечему: легкой и счастливой судьбы не было ни у кого. Но благодаря мастерству автора, нет ощущения безысходности.

Горенштейн детально описывает состояние художника, который, несмотря ни на что, продолжал летать в мечтах над крышами нетронутого революцией Витебска, продолжал изображать мир совершенно нереальными красками и стремился создать на своих полотнах сказочный и фантастичный мир.

«Не знаю, – сказал Шагал, – может, я вообще не художник. Я часто говорю себе: я не художник. Так кто же я? Не бык ли? Я даже подумываю напечатать этот образ на своих визитных карточках. Бык Шагал. Летающий бык рядом с летающей коровой. Чисто экспрессионистский образ».

«Сегодня здесь, в Сан-Поль-де-Ванэ, воздух моего детства. Витебский воздух. Хорошо бы в таком воздухе полетать!»

«Скажу вам по секрету: все свои картины я писал в полете. Я никогда не признавал закон всемирного тяготения. <…> Я верю пророку Илье, летающему пророку на белой колеснице».

Стоп! Не в этом ли кроется ответ на вопрос, который меня занимал долгое время? Не знаю, не знаю!

Почему-то подумалось, что есть какая-то связь (космическая?) между состоянием творческого полета, в котором пребывал художник, и обстоятельствами его ухода из жизни: умер Марк Шагал в возрасте 97 лет в лифте. Символично! Это был его последний полет!

Хочу обратить внимание на заглавие книги. В этом смысле примечателен спор с Малевичем, который утверждал: «В новом, переделанном аэропланами пространстве вашим ангелам, Шагал, делать нечего…» На что художник резонно отвечал: «Но пока будет существовать настоящая земля, независимо какого цвета: красного, синего, лилового, – над ней будут летать ангелы».

Квинтэссенция позиций двух художников выражена в следующем: у Малевича на картинах летают аэропланы, а у Шагала – ангелы, коровы и влюбленные…

Конечно, это заключение (может, слегка упрощенное) не искусствоведа, а прозаика Горенштейна. На самом же деле эта версия автором изложена весьма любопытно и убедительно. Но назвал-то он свою «свободную фантазию по мотивам жизни и творчества Марка Шагала» – «Летит себе аэроплан», и это, мне кажется, не случайно. Все-таки аэроплан, а не ангелы… Может, Горенштейну, как и герою Зощенко, не хватило «романтизьму»?

Уважаемые читатели! Если вам захочется разобраться во всей этой занимательной истории, то, уверяю вас, вы не потратите время даром, и, надеюсь, так же, как и я, получите невероятное удовольствие и от чтения, и от знакомства с таким нереальным художником.

Остаюсь верна себе и призываю: читайте хорошие книги и будьте счастливы!

Книга ждет вас в отделе обслуживания Государственной библиотеки Югры на 1 этаже.